Ни одна живая женщина не стоит двух томов в год

Однажды в окно к Оноре де Бальзаку поздно ночью пробрался вор. А жил Бальзак в крошечном и грязном чердаке на восточной окраине бедного парижского квартала Маре. Когда вор начал выдвигать скрипучие ящички рабочего стола, надеясь найти в них деньги, из темноты донесся смех Бальзака: «Любезный, вы зря рискуете, пытаясь в ночи найти то, что мне не удаётся найти даже при свете дня»

Анекдот ли это или такая история приключилась на самом деле доподлинно неизвестно, но жизнь Бальзака была настолько яркой и непредсказуемой, что о нем ходили самые разные слухи. 

Бальзак, например, верил, что близкое общение с противоположным полом мешает написанию романов. Из-за этого он старался ограничиваться предварительными ласками, но если дело доходило до «дела», то он мог все прервать. Писатель был уверен, что после ночи с женщиной происходит выброс чистого мозгового вещества, а это мешает творческой продуктивности.

«Ночь любви стоит половины тома» — сообщил он как-то Александру Дюма – сыну. Да и вообще Бальзак считал, что «ни одна живая женщина не стоит и двух томов в год»

В этом я, конечно, с ним абсолютно согласен. Женщина предаст, изменит, найдет кошелёк потолще, а творчество – единственный верный спутник по жизни.

Бальзак мечтал жить в роскоши, но ему мешали долги, в которые он постоянно  влезал. Он так и не построил виллу своей мечты, так и не расплатился с кредитами, хотя и стал одним из самых популярных писателей своего времени. Его современники рассказывали трогательную историю про обюссонский гобелен, который Бальзак мечтал повесить в своем загородном доме. В 1837 году Оноре купил земли недалеко от Парижа. Местечко называлось Севре. Бальзак, едва избежав тюрьмы из-за невыплаченных кредитов, погрузился в сельскую жизнь, назвав свою резиденцию «Ле Жарди».  Его имение было в полном запустении. В доме практически ничего не было, а мечтательный Оноре,  не терявший  надежды на лучшую жизнь, подписывал голые стены углем: «Здесь обюссонский гобелен». Свои планы были у Бальзака и по дизайну потолка: «Здесь потолок, расписанный Эленом Делакруа». А на полу красовалась запись, сделанная все тем же углем: «Здесь мозаичный паркет, сделанный из редких пород дерева с Антильских островов».

Можно считать его чудаком и фантазером, но когда дело касалось профессии (а к писательству, кажется, он относился именно так), Бальзак демонстрировал завидный прагматизм и творческую смекалку. После того, как критики разгромили оба его романа «Аннета и преступник» и переизданную в 20-х годах XX века «Последнюю фею» , Бальзак придумал тайное общество «Красный конь». Цель  общества состояла в том, чтобы его члены, внедряясь в различные издания, писали друг о друге хвалебные статьи. И Бальзак получил несколько таких од, после чего свое общество прикрыл.

Французский писатель не был чужд и самовосхваления. Как-то Бальзаку в руки попал номер журнала Mercure de France, в котором сообщалось, что в следующем номере выйдет рецензия на его «Физиологию брака». Бальзак пошел в редакцию к автору будущей рецензии Полю Лакруа и предложил свой вариант текста: «Живой, красочный, живописный стиль, остроумный и язвительный, приятные анекдоты, еще приятнее от того, что их рассказывают целиком. Мы искренне рекомендуем этот любопытный труд, в котором мысль смелее ее воплощения и который, подобно „Физиологии вкуса“ Брийя-Саварена, придется по вкусу всем».

Именно этот вариант и пошел в следующий номер журнала. Кстати, в этой работе, действительно, были интересные высказывания. Например, такое: «Возлюбленным быть проще, чем мужем, — так же как высказать удачную остроту по случаю проще, чем блистать остроумием на протяжении всего дня», — писал Бальзак в трактате «Физиология брака».

И какой писатель без психоза? А Бальзак страдал довольно редким психическим заболеванием, которое называлось «афазией». Это когда человек не может вспомнить название предметов и вещей. И в связи с этим по Парижу поползли слухи о безумии Оноре. Однажды барон фон Гумбольдт — известный немецкий ученый попросил у знакомого психиатра пригласить на ужин сумасшедшего. Видимо, просто из любопытства. Так вот, в тот вечер на приеме сидело два человека. Один был во всем черном, угрюмый и  не проронил ни слова. Другой, напротив, весь взъерошенный, истеричный и очень болтливый. Гумбольдт поблагодарил врача, сказав, что отлично провел вечер и доволен общением с сумасшедшим, указав на того самого взъерошенного и болтливого гостя.

- Что вы! Это не сумасшедший, — возмутился доктор, — сумасшедший — это тот в черном, а ваш собеседник — Оноре де Бальзак.