На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Аурен Хабичев

345 подписчиков

Свежие комментарии

  • Марина Свобода
    уродливое поколение, зараженное самостью, хайпанутостью и абсолютно бездушное. Деньги и как их нагрести побольше, при...«Я вернула котенк...
  • Alla
    А с чего это вы набросились на автора. Читать не умеете или проблема с пониманием текста?!«Я вернула котенк...
  • Alla
    В большинстве случаев человек сам и полностью виноват в своих несчастьях, а животные часто страдают по вине  "человек...«Я вернула котенк...

«Ты бей её, если что»

Евгения приходила под утро. Она громко хлопала входной дверью, глубоко вздыхала, шумно разувалась, зачем-то выдвигая и задвигая скрипучие ящички старого шкафа-купе, и продолжала испускать из себя выдохи. Когда мы начали встречаться, Евгения была чистым ангелом и милым ребёнком, над которым, по её словам, «все издевались — и мама, и папа, и сестра».  Я предложил ей: «Переезжай ко мне, не терпи этого». Евгения как-то странно улыбнулась и сказала: «Ты так добр ко мне, мне очень неудобно!».

Через месяц, когда совет моего мозга окончательно утвердился во мнении, что встрял я глубоко и надолго, в гости пришла её мама. Она тихонько, пока Евгения готовила ужин для «неблагодарной матери», шепнула: «Ты, если что, бей её, хотя это тоже не поможет, отец бил, я била, но лучше держаться подальше. Спасибо тебе, сынок». Уходя, она еще раз посмотрела на меня, словно я был великомучеником, и с тех пор не приходила.

Возвращаясь утром с работы, она, как неизбежное природное явление, стихия, катастрофа, направлялась в сторону спальни, в которой я делал вид, что спал, хотя на самом деле не спал. Не спал, кстати, с тех пор, как её оранжевый чемоданчик хозяйски расположился на верхней полке уже упомянутого шкафа-купе. Она вставала у двери спальни и смотрела на меня, смотрела, а я чувствовал, как она на меня смотрит. Большими, зелёными глазами бешеной кошки.

Было в этом что-то зловещее, затаившееся и жаждущее погибели. Моей. Я лежал. В нерелигиозной моей голове витали слова, похожие на «Господи, Иисусе Христе, доколе. Спаси и сохрани», и прочие. Если у Евгении было, как она любила выражаться, «не совсем говняное настроение», то она могла подышать надо мной с минуту и уйти в душ. Но когда мне не везло, а это случалось несколько чаще, чем противоположное, то она, сжав губы, зубы и руки, шипела: «Почему ффковорда ффффтоит не ф пофудомойке?». Так и жили.

Разлюбил я Евгению через неделю после её победоносного вторжения в мое гнёздышко, а остальные полгода —продолжал подсчитывать новые седые волосы на висках. Мы ходили на фильмы, которые ей нравились. Это когда в конце всех убивают, а последняя надежда на хорошую жизнь растворяется, словно мыльная капля на поверхности большой воды. «Жизненный фильм», — замечала Евгения. «Да, — отвечал я, — жизненный». Евгения говорила, что работает в культурно-массовом отделе ночного клуба, но я надеялся, что она занимается проституцией. По ночам, когда она уходила на работу, я мечтал, что какой-нибудь славный Ричард Гир влюбится в Евгению, как он сделал это в фильме «Красотка», и я собственноручно соберу в её чемодан всю одежду и, пустив для приличия скупую слезу, провожу в путь-дорогу. Иногда Евгения кидала в меня посуду с криком: «Ты совсем не уважаешь мою работу», а я, прячась от летящих в меня тарелок, уверял: «Уважаю, очень уважаю».

Евгения меня бросила. Случилось это, когда в воздухе пахло весной, а в организме уже вовсю летела к чертям вся нервная система — глаза наливались кровью и очередной скандал с Евгенией грозил мне как минимум самоубийством. Или убийством ей.

Евгения ушла под утро. Она приехала с работы, собрала все свои красные чулки, синие лифчики, сапоги на длинных таких тонких шпильках, и все, Евгении не стало. В то утро я лежал с мутным ощущением зарождающейся надежды и сомнений относительно происходящего. Вот-вот, сейчас, в эту секунду откроется дверь, Евгения с глубоким вздохом войдет в дом и начнет дышать — красивая, несчастная и злая. Но Евгения не возвращалась. Неделю я провел в состоянии вынужденной деменции. Днем с выражением «эээ?» на лице я шел гулять в парк, кормил уточек, гладил деревья, смотрел вдаль. Позже, разбирая вещи, я наткнулся на ее красную лаковую куртку.

Как-то просил Евгению не надевать дивного цвета одежу на встречу с моим другом и его женой, ибо она слишком красная и слишком лаковая, но Евгения учинила такой скандал, что я готов был согласиться повести её на встречу вообще без одежды. Я сидел над этой курткой, как над чьим-то красным, переливающимся алыми красками трупиком с туповатой улыбкой на лице. Потом начал смеяться. Из темноты моего организма, где в этот момент зажглось счастливое чувство свободы и счастья, раздался во всю глотку голос радости — «Евгении больше нееееет».

Через два месяца пришло смс, Евгения участливо справлялась о моих делах. Не ответил. Потом еще одно о том, что она теперь совсем другая и что больше не нервная. Я снова не ответил. Несколько дней приходили смс разного содержания.

Встретились с Евгенией мы уже через несколько лет после того, как она вышла замуж. Она была счастлива. И я тоже.

Картина дня

наверх